Служба примирения для тех, кому 10 На ком лежит
ответственность за разрешение конфликта?
...Следующим был урок химии. Восьмиклассники входили в
кабинет, рассаживаясь по своим местам. — Ух ты, стульчик
новенький! — воскликнула Маша и погладила нежный бархатный
велюр. — Ну-ка отойди! — неожиданно и нарочито громко
скомандовала Аня, сидевшая сзади. — Ты что, приватизировала его что
ли? Она подскочила к Маше и схватилась обеими руками за этот невесть откуда
взявшийся, совсем не похожий на другие, большой, красивый стул, какие обычно
стоят в учительской. — Может быть, кто-то оставил его после
вчерашнего родительского собрания? — предположила тихая отличница
Соня и осеклась, увидев, как в глазах Ани вспыхнул злой огонек. — А
ты вообще молчи, дылда тощая, — огрызнулась та и еще сильнее
вцепилась в спинку. — Что ты сказала? — Маша тоже не
собиралась отказываться от стула. — А ну закрой рот... Ну что,
знакомая картина? Может быть, не в точности такая же, но... А вот интересно,
как в вашей школе на нее среагировали бы? Ведь конфликты в подростковой среде
были, есть и, уверена, будут всегда.
Руководитель направления «Школьные службы примирения»,
разработанного межрегиональным общественным центром «Судебно-правовая реформа»,
Антон Коновалов рассказывает: — Жизнь без конфликтов невозможна, ведь
это — жизнь! Как говорится, «если у вас нет конфликтов, проверьте
свой пульс». Относиться к ним однозначно отрицательно нельзя, поскольку это
естественный процесс, это противостояние двух позиций. Однако скажите, как школа
обычно реагирует на сложные ситуации? Она, с одной стороны, стремится не
выносить сор из избы, потому что не хочет портить свою репутацию, а с
другой — не всегда находит эффективные пути работы с этими своими
конфликтами. — То есть вы хотите сказать, что существуют
определенные механизмы для работы с конфликтными ситуациями, возникающими в
ребячьей среде? Но школа ими не пользуется... — ...Потому что просто
не знакома с этими механизмами. Она предпочитает действовать по-другому. Мы
опросили московских учителей и учеников старших классов и пришли к выводу, что
сегодня распространены пять методов воздействия на конфликтную
ситуацию. — Нельзя ли их раскрыть? — Пожалуйста. Первый:
административное решение происходит в кабинете директора школы или на
педсовете. Главная задача администрации — найти виноватого и примерно
наказать. В воспитательных, так сказать, целях, чтобы другим неповадно было.
Толковое ли это решение? Ну не знаю! Как рассказал нам один восьмиклассник,
«директор заставила нас помириться, пригрозив милицией, теперь мы с Лешкой
вообще друг с другом не разговариваем».
Второй метод (взрослые могут даже и не подозревать, что это в их
школе происходит) — подростковые «стрелки», или «разборки». Их
задача — демонстрация силы и выстраивание статуса внутри подростковой
группы. Третий путь разрешения конфликтной ситуации так же любим учителями, как
и первый, — это отправление обидчика на перевоспитание к психологу.
Однако, по словам ребят, у многих поход к этому специалисту вызывает
настороженность. Они опасаются, что их начнут дразнить «психами». Четвертый
механизм: в ситуацию встревают родители. И вместо благополучного разрешения
конфликта получается следующее — сильные негативные эмоции взрослых
только осложняют дело. Мамы зачастую сами начинают ссориться между собой. Или,
что тоже нельзя считать эффективным решением, берут на себя ответственность за
разрешение конфликта, оставляя детей в стороне. — И наконец, пятый
путь — это... — Это группа старшеклассников, которым
передаются полномочия по разрешению ссоры или сложной ситуации. Она «работает»
с обидчиком и жертвой. Намеренно беру это слово в кавычки, поскольку их метод
фактически дублирует разбирательство взрослых на педсовете, ведь иных методов
воздействия они попросту не знают. Причем старшеклассники, как правило, ведут
себя более жестко и бескомпромиссно, чем педагоги. — Я чувствую:
что-то объединяет все эти способы. — А вот что: в них ребенку
навязывается определенная позиция. Именно навязывается, а не передается
ответственность за разрешение ситуации. Подростка заставляют, ему советуют, за
него решают. Но не дают возможности самому достойно выйти из сложившейся
трудной для него ситуации. — А что такое ответственность за
разрешение конфликта? — Это не покорное принятие наказания, а
активное действие самого подростка по заглаживанию причиненного вреда и
принятию мер, чтобы подобного не повторилось.
...С Антоном Коноваловым мы беседуем в московской школе №1605.
Старшеклассники из восьми городов России вместе со своими
педагогами-руководителями приехали сюда, чтобы принять участие в конференции
под названием «Школьники разрешают конфликты», посвященной школьным службам
примирения. Эти ребята и есть члены таких служб.
Да, конфликты в ребячьей среде всегда были и будут. Однако от
того, каким способом мы будем на них реагировать, зависит, усугубятся ли они,
станут ли задавленными, хроническими или найдут свое эффективное разрешение и
помогут духовному развитию участников конфликтной ситуации. В школе на
нарушителей дисциплины, ну например, подравшихся, можно накричать, отправить за
родителями, к психологу или вообще ничего «не заметить», сделать вид, что «так
и было». Но школьные службы примирения предлагают иной путь.
Тот случай потасовки из-за стула в кабинете химии действительно
произошел в одном из небольших городов Урала. Разбирали его «за столом
переговоров» с помощью нейтрального посредника. Однако, прежде чем эти
переговоры начать, школьная служба разработала целую программу примирения.
Сначала специально подготовленные ребята, сотрудники службы, выяснили, что
чувствует, в чем нуждается жертва конфликта, что чувствует и чего хочет
обидчица, чего ждет весь класс и в чем он видит разрешение конфликта.
Оказалось, Маша испытывает состояние шока и боли, переживает «потерю себя» от
унижения и стремится разрешить ситуацию. Она хочет высказаться, возместить свой
душевный ущерб, избежать повторения случившегося. Обидчица Аня не только
стремится оправдаться, но даже и обвиняет свою жертву в том, что она сама
частенько ее обижала. Аня хочет избежать наказания: осуждения, порицания.
Однако класс ждет от нее раскаяния и ответственного решения, хочет, чтобы обе
девочки больше никогда не ссорились, не обижали друг друга.
Договориться между собой сами они, к сожалению, не могут: им
мешают сильные отрицательные эмоции. Тут нужен нейтральный посредник, ведущий
«за столом переговоров», который не станет никого ни обвинять, ни защищать.
Зато будет контролировать соблюдение правил встречи, всем участникам которой
необходима и очень важна равная поддержка, ведь иначе доверие и контакт с одной
из сторон будут утрачены. Как я уже сказала, сильные эмоции мешали девочкам, не
давали им возможности объективно оценить ситуацию. Поэтому сначала была
проведена предварительная беседа с каждой из них отдельно. На ней ведущий
психологически снижает «градус» эмоций, дает возможность каждому рассказать
свою версию и объяснить причины произошедшего. Такой рассказ помогает
нивелировать негативную реакцию, сбросить отрицательные эмоции, успокоиться и
начать рассуждать, анализировать...
Вел конференцию, посвященную школьным службам примирения,
президент общественного центра «Судебно-правовая реформа» Рустем Макусудов.
Кстати, как ни странно, но в столице только в одной 1605-й школе создана служба
примирения. Руководит ею заместитель директора по воспитанию Елена Ключникова.
Интересным было выступление членов службы примирения Пермской
школы №3 с углубленным изучением обществознания. В этой
службе — восемь ребят. Руководят ею два школьных психолога. За два года
в службе рассмотрено 23 сложных конфликта, 19 из них успешно
разрешены. На конференцию ребята приехали в специальной форме. Они постоянно
носят ее в школе. Оранжевые рубашки сразу бросаются в глаза, значит, любой
ребенок может подойти к тому, на ком такая рубашка, и попросить помощи.
Я слушала выступления членов школьных служб примирения и думала о
том, что это и есть настоящее ученическое самоуправление.
